Поспорили как-то четыре лингвиста: англичанин, немец, итальянец и русский, — какой язык лучше, богаче, красивее
Спор между лингвистами
Первым вступил в спор англичанин:
— Англия страна великих мореплавателей и путешественников, которые разнесли славу её языка по всем уголкам всего мира. Английский язык — это язык Шекспира, Диккенса, Байрона. Несомненно, он лучший язык в мире
— Ничего подобного, — заявил немец, — Немецкий язык есть язык науки и физики, медицины и техники. Язык Канта и Гегеля. Язык, на котором написано лучшее произведение мировой поэзии «Фауст» Гёте.
— Вы оба неправы, — произнес итальянец. — Подумайте, все люди любят музыку, песни! На итальянском языке звучат лучшие любовные романсы и гениальные оперы. На языке солнечной Италии!
Русский долго молчал, скромно слушал и, наконец, промолвил:
— Я мог бы также, как каждый из вас, сказать, что русский язык — это язык Пушкина, Толстого, Тургенева, Чехова, что он превосходит все языки мира. Но я поступлю иначе. Скажите, могли бы вы на своих языках составить небольшой рассказ так, чтобы при этом все слова рассказа начинались с одной и той же буквы?
Все трое заявили:
— Нет, на наших языках это невозможно!».
Рассказ, где все слова начинаются на букву «п»
Русский тогда предложил послушать рассказ, в котором все слова начинаются на букву «п».
Пётр Петрович Петухов, поручик пятьдесят пятого Подольского пехотного полка, получил по почте письмо, полное приятных пожеланий.
«Приезжайте», — писала прелестная Полина Павловна Перепёлкина, — «поговорим, помечтаем, потанцуем, погуляем, посетим полузабытый, полузаросший пруд, порыбачим. Приезжайте, Пётр Петрович, поскорее погостить!».
Петухову предложение понравилось. Прикинул: приеду. Прихватил полуистёртый полевой плащ, подумал: пригодится.
Поезд прибыл после полудня. Принял Петра Петровича почтеннейший папа Полины Павловны, Павел Пантелеймонович.
«Пожалуйста, Пётр Петрович, присаживайтесь поудобнее», — проговорил папаша. Подошёл плешивенький племянник, представился: «Порфирий Платонович Поликарпов. Просим, просим!».
Появилась прелестная Полина. Полные плечи прикрывал прозрачный персидский платок. Поговорили, пошутили, пригласили пообедать. Подали пельмени, плов, пикули, печёнку, паштет, пирожки, пирожное, пол-литра померанцевой. Плотно пообедали. Пётр Петрович почувствовал приятное пресыщение.
После приёма пищи, после плотного перекуса Полина Павловна пригласила Петра Петровича прогуляться по парку. Перед парком простирался полузабытый полузаросший пруд. Прокатились под парусами.
После плавания по пруду пошли погулять по парку. «Присядем», — предложила Полина Павловна. Присели. Полина Павловна придвинулась поближе. Посидели, помолчали. Прозвучал первый поцелуй. Пётр Петрович притомился, предложил полежать, подстелил полуистёртый полевой плащ, подумал: пригодился. Полежали, повалялись, повлюблялись.
«Пётр Петрович проказник, прохвост», — привычно проговорила Полина Павловна. «Поженим, поженим!», — прошептал плешивенький племянник. «Поженим, поженим», — пробасил подошедший папаша. Пётр Петрович побледнел, пошатнулся, потом побежал прочь.
Побежав, подумал: «Полина Петровна прекрасная партия, полноте париться!». Перед Петром Петровичем промелькнула перспектива получить прекрасное поместье. Поспешил послать предложение.
Полина Павловна приняла предложение, позже поженились. Приятели приходили поздравлять, приносили подарки. Передавая пакет, приговаривали: «Прекрасная пара!».
Собеседники, прослушав рассказ, подумали, каждый на своем язык: «Ничёсе!». А может, что-то другое, свое лингвистическое, ёмкое, выразительное.
